Петербургский историк и правозащитник Александр Валерьевич Скобов поднял очень важную и интересную тему о причинах конфликта путинистской России с Западом, о природе западного вектора путинизма. Статья - явный ответ рассуждениям, в том числе, моим (майский тезис о "Путине-4": возврат к "нормальности" 2000-2003 годов).
И призыв Путина ответить на санкции "свободой бизнеса" (а не всеобучем и тренировкой по надеванию противогаза) - лишнее подтверждение этого.
"Гумпауза" (отказ от зачистки Алеппо) и передача в Берлине Германии+ права формировать "дорожную карту" по Донбассу, включая ввод в зону конфликта полицейской миссии ОБСЕ, и формулировать временное избирательное законодательство для ОРДЛО, также говорит о некоей адекватности.
Пусть Путин и Нерон, но все остальные - очень себе адекватные: американские угрозы засветить счета путинского приближения и его самого, британские угрозы - конфисковать лондонские дворцы клептократов, страшное видение вежливого голландского лейтенанта, поднимающегося на борт "Святой Княгини Ольги" с ордером на арест имущества по искам жертв MH17...
Теперь о природе конфликта путинистской России и Запада. В спорах об идеологических, геополитических, геоэкономических, социально-политических и иных его причинах не произнесено ключевое понятие – "цивилизационные" [как я им замучил читателей!].
Зададимся простым и наивным вопросом: чем вызвана такая конфигурация союзников и противников Российской империи в Первой мировой войне, как она сложилась к лету 1914 года? Не было для Петербурга больше идеологического антагониста (и одновременно – более "дурного" и вдохновляющего примера для либеральной оппозиции), нежели тогдашняя республиканская, воинствующе антиклерикальная Франция, где социалисты были вовсе не смутьянами, но респектабельной партией. Не было у Петербурга более последовательного, упорного и беспощадного геополитического противника, нежели Великая Британия. А стали союзниками и братьями по оружию.
Не было в Европе держав более близких Российской империи своей преданностью традиционализму (даже и донаполеоновских времен), своим культом аристократизма и верности идеалам священной монархии, нежели Второй рейх и Двуединая монархия. И именно с ними велась не просто яростная война, но война, названная Второй Отечественной. Сто лет назад "русский гугенот" Александр Бодэ напишет стихотворение (вот его первый куплет):
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С германской силой тёмною,
С тевтонскою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идёт война народная,
Священная война!
Это кто – "тевтонская орда"? Вечные милые карл-ивановичи: провизоры, булочники, настройщики роялей? Суровые петры-людвиговичи во всех столоначальнических кабинетах? Грозные федор-федоровичи в мундирах лучших русских гвардейских частей?
Когда 120 лет назад российская публика вдруг заболевает непанславизмом, то вдруг вспоминают салонные рассуждения Скобелева об угрозе "германизма". Характерно, что немцы совершенно не знают о своем "германизме". У них – чуть позже – появляется свой "пангерманизм" - но это о борьбе с Англией и "еврейским засильем".
Но оказывается, что "германизм" - это не про державу Вильгельма II, а про державу Франца-Иосифа II, это – процесс культурной ассимиляции славянских подданных Дунайской империи, которые через немецкий язык и образ жизни входят в общеимперский истеблишмент и приобщаются к общеевропейской культуре.
И возникает болезненная тема мессианской войны за вытеснение Вены из славянских стран и областей. При том, что тема "Истамбул-Константинополь" как бы все время присутствует на втором-третьем плане. Парадоксально, что если где и есть в Европе начала XX века славяне-христиане под властью султана, так это на Балканах, но, в отличие от 70-х годов XIX века, никакой антитурецкой пропагандистской "накрутки" в России нет – ни в официозе, ни у "истиннорусской" общественности, ни у либералов, оспаривающих у престола звание главных радетелей национальных интересов…
"Милюков-Дарданельский" не будоражит ни южных болгар, ни македонцев, ни фракийских эллинов, за освобождение которых будет вестись начавшаяся 104 года назад Первая Балканская, он сговаривает сербов и хорватов сбросить австрийское (на самом деле – венгерское) иго и создать общую нацию, благо языки почти идентичны, политические цели – одинаковые, а религии – кому они сейчас важны…
Итак, 102 года назад Петербурская империя начинает войну в защиту идей панславизма и великосербского национализма – против двух максимально близких ей по идеологии и по политическому устройству империй, как и она, преданных принципам монархической легитимности, феодальной сословности и полного неприятия этнического сепаратизма…
Ничего в этом нет удивительного – Петербург решает создать свой Pax Russia в пределах "славянского культурного круга", как он был намечен Данилевским за 45 лет до этого. И не вина, а беда царствующего в Петербурге православного мистика, что на пути у него оказались бывшие собратья по Священному союзу, а не либеральные империи, как при его прадедушке, когда Российская империя первый раз потянулась к Сирии, приговаривая: "а как там наши бедные христиане?"
А понадобились Петербургу "культурные круги", когда монархия и империя затрещали по всем швам. И подхватил эту доктрину распадающийся истеблишмент от полного отчаяния. То ли поветрия декаданса "конца века" навеяли ему сие безумство, то ли кризис империи провоцировал неизбежную ее трансформацию в виде радикальной индоктринации, а истеблишмент уже просто рабски, как медиум, этим повелениям самой цивилизации повиновался.
Россия тогда вновь, начиная с напрочь забытых времен Святой Руси, вспомнила достигшие пика при Иване IV представления о своем цивилизационном паритете с Европой. И начала "цивилизационную войну" с Западом - в лице германизма - за последнюю невестернизированную часть Европы – Балканы. Петербургский истеблишмент, как известно, эту историческую задачу позорно провалил. Поэтому выполнять ее, восстанавливая заново империю и делая уже Москву центром глобальной мессианской псевдорелигии, пришлось Ленину и Сталину.
Когда путинизм также затрещал по швам и муссолиниевская формула "ешь и молчи" перестала работать, то спасение системы опять было избрано на путях идеологизации режима.
Поскольку идеи модернизации и попутной борьбы с тоталитарной оппозицией были отброшены, а антиолигархическая истерия была слишком обоюдоострым оружием (после воссоздания госкапитализма и насыщения "опричников" началось явное притормаживание антипредпринимательской кампании), то осталось только стать на путь защиты "русского особого пути" от Запада и отбрасывания западного влияния из "пределов русского мира".
Это немедленно спровоцировало конфликт с США, которые категорически отказывались соглашаться с тем, что СНГ – это сфера влияния Москвы. Особенно старательно Вашингтон поддерживал принцип, который вызывал яростное неприятие еще у московских великих князей – право свободного ухода бывшего вассала от сюзерена. Только теперь он назывался "геополитический плюрализм".
[Надо же – такое в России любимое слово, как "геополитика" - и соединить с такой гадостью, как "плюрализм"!]
Но тем не менее, я убежден, что в своих исходных положениях путинизм действовал реактивно. Его задачей было обеспечить за Москвой статус "второй подписи", т.е. согласования принципиальных действий Запада, по крайней мере, в Европе и в Западной Азии. Но самое главное – обеспечить свободу рук внутри страны с точки зрения выстраивания авторитаризма и перераспределения собственности. Путин и его ближайшее окружение отлично понимали огромные финансовые возможности западного бизнеса, неплохие возможности отечественных олигархов и региональных боссов. При чрезвычайной коррупционности, сервильности и беспринципности политического класса и бюрократии, у страны, казалось есть два выбора – стать вотчиной иностранных монополий или – что предпочел Ельцин – спешно вырастить свои и далее лавировать между "олигополиями". Путин совершил революцию сверху – превратил госбезопасность в настоящую партию власти ("внутреннюю партию", в терминах Оруэлла), и восстановил госкапитализм, создаваемый Горбачевым и Николаем Рыжковым и временно обрушенный Чубайсом.
Теперь ему надо было это защищать. И не более того. Для решения задачи нейтрализации западного влияния, точнее, для получения гарантий того, что Запад не будет "качать режим" [имеется в виду лагерное выражение "качнуть режим"], Путин периодически менял свой внешнеполитический курс, что доказывает именно "реактивность" его политики.
Вот вехи большого пути.
1) Войти в Запад (как союзник по антитеррористическому "интернационалу") - при условии свободы рук в Чечне и для выстраивания своей авторитарности.
2) Создание европейского антиамериканского союза (по Ираку) – совместно с Шираком и Шрёдером, с акцентом на европейские "социал-демократические" ценности – против заокеанского ультралиберализма.
3) Стать как бы лидером антиамериканского мирового восстания, голосом аутсайдеров глобализации вG-7.
4) Стать как бы лидером мирового антилиберального (включая отторжение ультраплюралистической Западной Европы) движения во имя Особого пути, солидаризоваться с европейским ультраправыми.
5) Открыто потребовать равного с США голоса при решении мировых проблем и права на свою зону влияния (Белоруссия + Украина + Сирия + Таджикистан/Киргизия/Армения).
Во всех этих метаниях нет никакой общей логики, могущей указывать на единый стратегический замысел. Вся проблема путинизма такая же, как у самодержавия государей императора Николая Павловича и Николая Александровича или у поздней (послечешской) советской власти – само существование либерального Запада, провоцирующее брожение умов. Ни королева Виктория (та самая "гадящая англичанка"), ни "Наполеон Маленький" население Российской империи (даже поляков) вовсе не поощряли к инакомыслию и не призывали к реформам - понимали разницу с Османской и Персидской империями. Но просто для защиты от их незримых либеральных эманаций графу Уварову пришлось создавать свою "теорию казенной народности".
Верные подельщики Петербурга в будущем переразделе мира - Лондон и Париж - и не думали упрекать обоих царей в "нарушении прав человека" и намекать на то, что с конституцией и выборами оно будет лучше…
Буш-старший и его госсекретарь Бейкер активно отговаривали Ельцина и Кравчука от распада Союза, а после его дезинтеграции Ельцину открыто гарантировали все СНГ в качестве неоспоримой сферы влияния – под условие прекращения (замораживания) вооруженных конфликтов и предотвращения коммунистического реванша.
Теперь о попытках Путина столкнуть Запад в архаику для лишения его привлекательности. Возможно, что действия Путина и могли привести к архаизации Запада, т.е. к возвращению его к своим базовым и воинствующим эпохам – середине 50-х или концу 20-х (два "золотых" периода). Это вызвало бы сильные протесты в США и Западной Европе. Это разочаровало бы египетских, бразильских, мексиканских, иранских, индийских и китайских поклонников западной демократии, но это бы как раз и сделало бы Запад наиболее приближенным к его идеальному образу в глазах российских оппозиционных либералов. А это как раз и не в интересах Путина, потому что его режим при независимом суде, сакральности частной собственности и честности выборов существовать не может, а перечисленное является устоями самого реакционного из возможных при сохранении его основ демократического капитализма.
И потом, столкнуть даже свой социум в архаику задача сложная – даже, казалось, находящуюся лишь на тонкой пленочке европеизации, цивилизацию Петербургского периода удалось вернуть к средневековым социальным практикам ценой 12-летних усилий, эмиграции и уничтожения целых социальных страт, нескольких волн террора и Голодомора (после окончания Гражданской войны страна довольно быстро восстанавилась на своем довоенном цивилизационном уровне).
Тем более сложно это сделать с чужим. Тут удар должен быть не просто страшным, но ювелирно рассчитанным. Даже Гитлер не столкнул англосаксов в архаику!
Нацистам удалось лишь отбросить в дореспубликанские времена только Юг Франции, но это было продолжением старого французского конфликта (со времен движения Буланже и дела Дрейфуса), в котором оккупация помогла проигравшей стороне.
То, что приписано Путину - это план покойного бин Ладена: нанести такой удар по Америке, чтобы она стала смертельным врагом ислама и ее культурная модель потеряла привлекательность за счёт провала на докартеровскую стадию. До бин Ладена иранские революционные аятоллы такой цели не ставили, им было достаточно самоизоляции и троллинга Израиля через Хезболлу и ХАМАС.
И Халифат такой цели не ставил, стремясь лишь получить суннитские части Ирака и Сирии.
Но бин Ладен свое получил - втравил Запад в две сухопутные войны и отбросил США в смысле прав человека в эпоху братьев Даллесов и Гувера: "летающий ГУЛАГ", Гуантаномо с бессудным содержанием в течении 15 лет, легализация некровавых пыток и тотальной слежки.
Накануне своей гибели бин Ладен почти победил - пришедший на антивоенной волне к власти Обама открыл "зеленый свет" приходу к власти в Египте и Ливии (и возможно - в Сирии) "братьев-мусульман" и прочих изводов суннитского радикализма.
Но поведение Обамы он не смог рассчитать, точно также, как и Путин, как Хрущев - Кеннеди. Теперь спасти дело бин Ладена по архаизации Америки может только победа Трампа. Она была бы неизбежна, решись Обама (поведись Обама) на интервенцию в Сирию в сентябре 2013 года, с ее неизбежным "сомалийским финалом" и триумфальным входом халифатовцев в Дамаск и их конфронтацией уже с шиитами в Ливане.
Вот что такое реальный сценарий архаизации Запада. Но для выхода на такие возможности Путину надо было взрывать чужие дома.
Общий же вывод такой: если надежно запереть экспансию державы, ищущей в ней спасение от революции или распада, то превращение "войны империалистической" в "войну гражданскую" произойдет само собой.
Вот в Берлине, кстати, и заперли, причем, на обоих направлениях - украинском и сирийском.
! Орфография и стилистика автора сохранены
