Перечитывая сегодня "Белую гвардию" гениального Михаил Афанасьевича не покидает гнетущее чувство deja vu.
Никто и ничего не хотел замечать. Да, где-то там, где-то далеко отдают угасающим грохотом пушки. Где-то очень и очень далеко. А город живет своей обычной жизнью, жизнью по возможности счастливых горожан, успешных людей.
Подумать только, но ведь совпадает даже до деталей. Взять хотя бы надежды на немцев, что конечно должны спасти, что-нибудь придумать, как-нибудь отбиться. Удивительно, что сегодня пусть и совершенно в ином контексте, но как минимум в Европе Германия являет собою чуть ли не единственного последовательного носителя истинных Европейских ценностей.
Поразительно и то, что мы так и не научились видеть вокруг себя иных, людей с иными взглядами, а по нашему какому-то якобы интеллигентскому разумению – лиц, не обременённых какими-либо принципами. Эпизод, когда Николку чуть было не отправляет на погибель дворник, которого он в былое время каждый божий день мог видеть, здоровался быть может – этот эпизод про нашу слепоту.
За один день, за 24 часа вдруг оказалось, что "их" ревущих на площади, желающих пустить пулю в лоб за любые твои успехи и все что у тебя есть просто отобрать – вот их несчетные массы. И город, как и все вокруг, уже давно принадлежит им, а не нам. И страшно вовсе не от этого числа, страшно от того, что не видел, не замечал того самого дворника.
Их очень много, желающих опрокинуть стол, сбросить к чёртовой бабушке текущий счет и начать все с начала, предварительно отжав все то, что есть у тебя. А Най-Турс, готовый постоять за здравый смысл, один. Всего один. И тот под грудой холодных тел в морге, потому как герои в условиях предательства и трусости живут недолго и неярко, пусть и умирают неизменно благородно.
Минуло сто лет - и порадовать Михаил Афанасьевича решительно нечем. Мир явно на пороге большей войны, большой войны в головах. И пока здравый смысл проигрывает невежеству, ханжеству и цинизму. А элиты заняты не поиском путей наладить диалог с массами, а поиском способа оградиться, отрешиться. Не выйдет. Не получится. И люди масштаба Булгакова уж много лет назад нам об этом совершенно ясно сказали.
! Орфография и стилистика автора сохранены
